Tinklakraščio poringės

...Відчуй, як весна переможе
Зараз, і назавжди...

( 1 photo )

What can I say... Some historical persons are local spirits already. There are the streets by their name nearby, one may even find a bus stop. They are in the textbook as well. They are just very well-known names. Then one gets into the circumstances where the names finally become people with their complex deeds, words and fates (I’m clearly grateful to Raisa in this case). Then one meets other people because of this involvement, things happen and lead to more things. Then life returns to normal, only being a bit richer because of what one has experienced and learned.
And then, the hidden remains of the historical persons are suddenly discovered (just in time for DNA testing), the story gets told up to its end, and one-and-a-half century later I walk with them on their final earthly road, some steps separating me and the carriage.
And there is my city all around, reliving its innermost essence, being just what it grew to be, what it was in hundreds of years – the capital of Polish-Lithuanian Commonwealth, one of the twain. I think one would better try to see it. The photos are on FB, unfortunately to re-resize them is a bit too difficult (and can’t find a way to share an album decently). One photo here, however. The remains of the leaders of the Uprising, Sierakowski and Kalinowski.

Дорогой дневник, теперь получается, что только в специальные дни есть сладкая возможность размышлять и писать, о чём возможно и давно хотелось, так что иногда получается много сразу.
Почему, что именно меня так трогательно удивляет в погребальной процессии, заполнявшей всю улицу от Нижнего Замка до Петра-и-Павла и включавшей человека на коне, человека с спортивным велосипедом, и много разных других людей, в том числе с воздушными шариками. В «погребальном костре» из поминальных лампадок в ночь Велинес. Девушках и юношах, которые среди ночи приходят со свечками, молятся в голос и приводят друга из другой страны. Это не нечто, что ожидаемо, понятно само собой, отнюдь. Возможно, где-то есть и какая-то более официальная точка зрения, но она от меня далеко и мне ничуть не мешает. (Политический прогон с иронией к теперешним правящим опущен).
Но ночные парочки – точно не потому, что кто-то велел. Значит, я вижу это наяву, на деле: оправдание одной из очень древних свобод свободного человека на этой земле, права взять оружие и защищаться от тех, кто взял власть и потерял всякую меру и честь. (Я не знаю, есть ли это в каком-либо кодексе, но в целом, сколько помню историю, де факто есть). Не дожидаясь веления давно пропавших законных властей. Наверно, разные люди сталкивались с разным, я же тут только про свои наблюдения. Я никогда не слышала однозначного оправдания в единый голос от тех, кто мне были наиболее близки и дорогие. Даже в семье могу слышать отнюдь не один подход, потому что дочь фермеров-«бандпособников» и идейный пацифист до мозга костей могут сойтись по сути, но никак не в окрасе этого обсуждения. В более близком и дальнем кругу общения я чаще слышала про неоднозначности, расхождения с гуманизмом, удивительные условия, которые надо бы выполнить, чтоб оправдали. Или вовсе про нежелание про такое видеть и слышать, потому что печально (да не то чтоб я не знала что иногда да, очень тяжко). Есть и такое, про что мне не говорили, но в целом в обществе есть, так что и поближе вполне может иметь место. На послевоенной войне люди были отнюдь не на одной стороне. И я полностью понимаю, что так могло быть, у людей могли быть причины и мотивы, могло быть всё. Мне трудно понять только подмену, когда вместо осознания, признания человеческого достоинства более своей стороны и хотя бы возможности его на другой, стараются обесценивать, отрицать, очернять, замылить, отодвинуть – что угодно, лишь бы не сказать: да, было так, они выбрали так, мы можем их понять, но здесь и теперь мы вместе.
И потому я с трудом верю глазам, всего-навсего своим глазам и ушам в те моменты, которые застала сама. Но приходится. У нас признают за человеком право быть героем, со всей печалью – и со всем светом. Да, это – про нас живых.

Время после-около Vėlinės, Дня Усопших; переписка-разговоры; свет на кладбище, где прошлое перетекает в сегодня – и я думаю, какая же удивительная история здешних мест. В ней есть многоголосие, или – это дерево со множеством ветвей. Даже за последние пару сотен лет, а тем более за шестьсот, за восемьсот столько раз успела поменяться внешность и воплощение. Люди, идеи приходят волнами, что укореняется – а что становится почвой, из которой прорастает новое движение, заранее непредвидимое и удивительное, продолжающее линию развития в своей собственной форме. Это не одно-единственное русло, в нём есть несколько ветвей, и как только одна погибает, на том месте ветвится новая. На течение можно смотреть не с одной точки, и это тоже – часть жизни, живучести. Прошлое не уходит, оно гармониками накладывается на настоящее, в итоге всё звучит несколькими эпохами сразу, в каком-либо понятии или смысле их могут быть целых три или больше. В истории-как-рассказе с виду противоположные элементы через сотню-другую лет ложатся рядом как взаимодополняющие и оттеняющие друг друга нити. Люди, которые не поняли бы или не приняли бы языка, веры, сословия друг друга, оказываются в итоге заодно. И возможно потому то, что здесь проросло, не искоренить, не спилить и не сорвать (да это не теперь началось, лишь на язык посмотрите) – и будущее конечно же будет непредвиденным и неожиданным для нас-отсюда, но я уверенна, что и оно будет про то же.
Возможно, так и в других местах, или вовсе во всех, просто я не очень-то знаю другие.

«Похороны редко бывают радостными, но сегодняшний день такой, потому что восстанавливается справедливость» – священник на мессе в Кафедральном Соборе.
Трудно преувеличить значимость ритуала похорон в сознании литовцев середины ХХ в. Оккупанты уловили это и использовали в борьбе против сопротивления. У главнокомандующих антисоветских партизан похорон не бывало. Adolfas Ramanauskas-Vanagas – единственный из них, останки которого вообще были найдены. Погибших партизан зачастую бросали на площади в ближайшем городке. Так что торжественные похороны Ванагаса выражают почёт не только ему одному.
«Сегодня наш день победы и радости» – женщина у могилы своей подруге.

О точной дате похорон говорили не очень заметно, я на днях услышала от знакомых на ФБ. Опасалась было, что люди не придут.
...Процессия, шедшая от Кафедрального до военного кладбища Антакальниса, заполнила всю широкую улицу Тадеуша Косцюшки от Нижнего Замка до костёла св. Петра и Павла.
На кладбище внезапно встретила двух толкинофорумских знакомых.
Стоял тёплый, яркий и солнечный день, клёны раскрасились почти что во цвета знамени – и знаменем прикрытый гроб иногда сливается с красками осени.

( 16 photo )

После Пирогово были мысли дойти до парка и монастыря в Феофании, но так как солнце уже давно выглянуло, влага от ливня (в котором я плавала, пока искала маршрутку утром) испарялась и нагревалась, я соблазнилась и поехала в город.

( рассказ и 21 photo )

Техническое: маршруты наметила дома при помощи Гуглкарт и сайта городского транспорта, гуляла по солнцу, компасу и бумажной карте, иногда спрашивала, особенно про маршрутки.

( рассказ и 20 photo )

А ещё в эту неделю я читала некоторые, очень немногие, но очень удачно мне показавшиеся на глазах рассказы о игре, которую сделали мои друзья. Испытывала чувство глубокого уважения за то, что они взялись за трудную тему и у них получилось поговорить о ней во всей её сложности. И в один день – когда листья только распускались – и опять вспоминала эту песню. Она не первый раз в этом журнале, но такая пора, весенняя.

Слушать важно (каждый раз ссылки устаревают, теперь нашла вот такую. Звук и песня запускаются сразу при нажатии).

Жертвоприношение
Стихи: Марцелиюс Мартинайтис, музыка и поёт: Витаутас Кярнагис

https://www.pakartot.lt/album/akustinis2/aukojimas7

( неподстрочник... )

Marcelijus Martinaitis
Aukojimas

( Už tuos, kuriems... )

А сегодня день памяти о том, как бывает, если одного из десяти людей, которых мы знаем, вот так из числа друзей, знакомых, соседей, коллег, прохожих, писателей – просто бы уничтожили. Да не просто, а с унижением, истязанием, и последующим провалом в памяти.
И на самом деле больше, чем это, потому что теперь мы уже не можем представить, как терять то, что уже утеряно, о чём у нас уже нет представления, опыта, мы уже выросли без этого – без целого собственного мира с его языком, сказками, музыкой рядом. Из нашего мира и истории вырвали это место, этого не восстановить и не вылечить, мы лишённые и даже не в силах осознать, как у нас нет части вселенной.
Тут хотелось бы сказать о том, что мы же не допустили такого, так больше никогда не будет, но ведь и те, кто жили за десять лет до той поры, не смогли бы поверить, что такое бывает.

Эта новость может мельком проскользнуть где-нибудь в новостном портале, потому покажу её и здесь. Такой шаг в осмыслении исторического и того, как мы сопоставляем с ним свои ценности теперь, случается не в каждом году и не в каждом десятилетии.
Посол Израиля в Литве Амир Маймон пришёл поздравить с днём рождения Ауксуте Раманаускайте-Скокаускене, дочь предводителя литовских антисоветских паризан Адольфаса Раманаускаса «Ванагаса», рождённую в тайне и несколько лет прятанную в бункере.
Огромнейший мой респект перед этим поступком.

https://ru.delfi.lt/news/live/izrail-shlet-vest-vanagajte-v-voprose-ramanauskasa-vanagasa.d?id=76657281